Болезнь не спрашивает, когда ей проявить себя

- Еще год назад я и предположить не могла, что мой муж серьезно заболеет. Максим - шахтер-трудяга, никогда не жаловался на здоровье. Всегда был активный и жизнерадостный, увлекался музыкой, играл в местной группе на ударных, - делится своими воспоминаниями Олеся Мовчан

­ Родинка, которая переродилась в меланому, на руке у Максима была всегда, сколько он себя помнит. Небольшая, таких на теле у него много. Своего часа она коварно ждала почти 40 лет. В феврале прошлого она стала себя проявлять, увеличившись в размерах. Сам он на это особого внимания не обращал. Да и на мою настороженность отмахивался рукой, мол, не бери в голову. Через пару недель на месте родинки стала выделяться сукровица. Само новообразование приобрело объем, которого раньше не было. Оно заметно потемнело, а сверху покрылось белым шелушащимся налетом. Периодически рука стала покалывать и «дергать», как бывает от слабого удара током.

Оттягивать визит к врачу было нецелесообразно. После первого осмотра в местной больнице Максима направили в онкологический диспансер. Не дожидаясь результатов гистологии, врач практически с уверенностью сказал, что это меланома. До этого момента я слышала, что такая болезнь существует, но на этом наши познания о ней и заканчивались. И я, и Максим, конечно, сразу полезли в интернет и начитались там всяких ужасов про то, как пациенты «сгорают» за считанные месяцы, про ужасные шрамы, которые остаются после пересадки кожи на месте удаленной меланомы. Хорошо, что нас правильно настроили врачи и родные – во многом возможность выздоровления находится в нашей голове, огромное значение имеет то, как ты себя «зарядишь».

«Картина понятна и без анализов»

В то время, пока мы дожидались результатов гистологии, нам посоветовали обратиться к онкологам в Донецк. Да и сами врачи говорили, что там более современное оборудование, благодаря которому, можно провести операцию на более высоком уровне. По результатам гистологии диагноз звучал как меланома кожи ­ злокачественная опухоль. На вопрос, насколько это серьезно, врач онкологического диспансера ответил, что очень, и поругал за позднее обращение. Конечно, никто никаких прогнозов мне не давал. Потом были обследования, необходимые для операции.

Утром на следующий день, собрав небольшой тормозок в дорогу, я провела Максима на автобус. К сожалению, в связи с плотным графиком на работе, поддержать его там я не смогла. Но мы все время были на связи.

Каждый раз, в ожидании очередных анализов, становится страшно. Страшно услышать, что потушенный очаг разгорелся вновь. Ведь никто не хочет думать, что у него рак, все всегда тянут до последнего. А по­-хорошему нужно идти к врачу сразу, когда что­-то в себе начинает смущать. Если бы Максим обратился со своей родинкой сразу же, когда заметили ее изменения, возможно, метастазов удалось бы избежать

Думала, что вечером приготовлю что­-то вкусненькое к его приезду. Однако все оказалось гораздо сложнее. При первом же осмотре доктор назначал ему срочную операцию. Для госпитализации даже не нужны были дополнительные обследования. По его словам, визуальная картина понятна ­ меланома кожи. Я помню, где-­то уже ближе к вечеру мы в очередной раз созвонились. Он был очень расстроен и одновременно растерян: «Олесь, завтра операция». После этой фразы повисла пауза. Я пыталась разрядить обстановку, и чтобы подбодрить его, что­-то тараторила в трубку целый вечер.

Оставить одного Максима в таком состоянии я не могла, поэтому ни о какой работе речь не шла. Уже на следующий день я первым рейсом мчалась в Донецк. Примерно как только выехали из Алчевска, мне позвонил Максим, и еле разборчивым голосом что­-то бормотал. Единственное, что удалось разобрать – вопрос, когда я буду в больнице. Тут я, конечно, слукавила, сказала, что почти приехала.

Несколько часов я находилась в больнице у кровати своего мужа. Максим в этот момент дремал, периодически сквозь сон просил пить. Я присела рядом и аккуратно провела по его рыжей шевелюре, которая золотом переливалась на солнце, и подчеркивала и без того бледное лицо. В этот момент внутри все сжималось, была тысяча мыслей и столько же вопросов к самой себе и к Богу: почему это произошло, и как бороться с этой болезнью? К сожалению, ответов я не находила. Как сказали врачи ­ это стечение обстоятельств. Поговорить с доктором о здоровье Максима мне удалось только ближе к вечеру. Как только я зашла в кабинет, разговор начал врач: «Ситуация непростая, меланома может дать метастазы в близлежащие лимфоузлы». Он говорил что-­то еще, не помню. В тот момент я была не в состоянии переварить всю информацию. Земля уходила из­-под ног.

Единственное, о чем я попросила врача, это разрешить мне остаться с мужем в больнице. Он одобрил мое желание, потому что Максу нужен был уход. Несмотря на то, что в палате были еще несколько человек, для меня все же нашлась свободная кровать, и мне не пришлось ютиться на стуле, но я была готова ночевать и сидя.

Химия не лечит 

При лечении любых злокачественных опухолей нельзя миновать химиотерапию. Наш случай не стал исключением. Тем более, как говорят сами доктора, меланома – королева онкологии, которая может дать рецидив в любой орган. Чтобы этого не случилось, Максиму было назначено 6 курсов химии, каждый из которых повторялся через каждый 21 день. Нам повезло, что такой дорогостоящий препарат Максиму выделили по гуманитарной помощи. Но, несмотря на чудотворные действия, побочных эффектов тоже хватает. Как ни крути, все-­таки им ты травишь организм, убивая не только плохие, но и здоровые клетки. После капельниц Макс отходил тяжело, его иммунитет был на нуле. Затем последующий 21 день всеми силами старался хоть как­-то восстановить организм. А дальше все заново. Так продолжалось до июля. Максиму стало легче. Он даже вышел на работу и вернулся к привычной жизни. Казалось, что все самое страшное позади. Но неожиданно в октябре он почувствовал легкое недомогание: появился кашель, который постепенно стал усиливаться, дальше к симптомам добавилась температура. В связи с тем, что люди повально болеют пневмонией, Максима стали лечить по той же схеме ­ убойной дозой антибиотиков.

Вот тут и начались трудности со здоровьем. Температура у Максима повышалась стремительно, и никакие медикаменты не помогали. Я была уверена, что нужно сменить лечение. Но доктора утверждали, что они профессионалы, и знают, что делают. Когда после очередной внутривенной инъекции температура зашкалила под сорок градусов, я стала бить тревогу. Мы обратились к онкологам. Взглянув на снимки легких, доктора сказали, что в компьютерной томографии муж не нуждается ­ это бронхит. О госпитализации речь вообще не шла. И чтобы снять с себя ответственность, направили в областную больницу, где нас гоняли из кабинета в кабинет. Когда силы были на исходе, и угасала последняя надежда, мы попали наконец­-то к пульмонологу. Слава Богу, что доктор заинтересовалась проблемой и стала во всем разбираться. Она, в отличие от онкологов, настояла на компьютерной томографии, на которой были выявлены метастазы в легких и лимфоузлах. После этого с диагнозом «меланобластома узловой формы 4­й стадии» Максиму дали направление в онкодиспансер. К сожалению, своевременно лечь у нас не получилось. Медикаменты, которые есть в больнице, нам не подходят.

Чтобы найти нужные препараты для химиотерапии, пришлось вывернуть себя наизнанку. Всеми правдами и неправдами несколько пластинок с дорогостоящими таблетками достать все же получилось. Каждый прием этих лекарств Максиму дается очень тяжело. По несколько часов плохо себя чувствует. Лицо, руки, тело отекает. Иной раз не знаешь, что делать, как ему помочь. Сам Максим говорит, что это самый сложный период. Во­-первых, это больно. Очень дискомфортно, тяжело, не только физически, но и эмоционально. Ведь химия ­ это не лечение! Это действия, которые помогают врачам и медикаментам победить рак. Просто, доступно и конкретно.

Помогите спасти Максиму жизнь!

Максим с семьей

Сейчас мой муж борется с этой болезнью. Иногда появляется такое ощущение, что мы проиграли: у нас нет сил, нет средств… Помочь Максиму может дорогостоящая иммунотерапия. Противораковый препарат «Опдиво», благодаря которому, болезнь можно поддерживать в стадии ремиссии, стоит больших денег, которых у нашей семьи нет. Сумма на месяц выходит 200000 рублей. Единственный шанс получать препарат бесплатно ­ по программе «Спасти человеку жизнь».

Помогите спасти моего мужа Максима Загуменного. В прошлом году ему поставили диагноз меланома кожи. Максим перенес операцию, прошел несколько курсов химиотерапии. В настоящий момент его состояние ухудшилось, заболевание дало рецидив. Для того, чтобы вести борьбу с недугом, мой муж нуждается в дорогостоящем лечении: нужны медикаменты стоимостью в 200000 рублей ежемесячно. Таких средств у нашей семьи нет.

Обращаюсь с просьбой помочь собрать необходимую сумму для лечения. Реквизиты для оказания материальной помощи: Мовчан Олеся Петровна (жена), счет Госбанка ЛНР 40817810290020364927. тел. 072-165-56-18.

К сожалению, в ЛНР это невозможно. Для этого необходимо иметь российское гражданство, прописку, страховой полюс и квоту в онкоцентре на данный медикамент. Мы, конечно же, не упускаем возможности оформить все документы, но на получение квоты может уйти больше года. А опасность меланомы заключается в том, что она способна стремительно метастазировать, что осложняет врачам контроль над заболеванием, а иногда и вовсе делает течение болезни непредсказуемым.

Я даже не представляю, где мы возьмем такие деньги. Но представить свою жизнь без него я тоже не могу. Мой муж и дети ­ это мое все.

Я никогда не просила у людей помощи. Сейчас вынуждена обратиться за помощью. Пожалуйста, вы ­ наша последняя возможность спасти Максима.

«Главное, что есть в твоей жизни – это здоровье»

Когда я услышала диагноз, в голове наступил настоящий хаос. Тогда появлялись вопросы: почему он и за что? Но я сразу поняла, что найти ответы на них невозможно. Нужно думать о главном – о детях, а их  у нас двое. Этими размышлениями мы с Максимом поставили точку мимолетной лирике. Все, никакой истерики! Иногда будущее представлялось только как конец жизни. Судорожно мы пытались определить главное и обозначить проблемы, которые предстоит решить в первую очередь. Но, пробыв в шоке какое­-то время, мы взяли себя в руки. «Ничего уже не изменить, ­ сказала я Максу. ­ Надо жить дальше. Ведь жизнь продолжается. Ты в первую очередь сам должен позаботиться о том, чтобы было все хорошо, а я тебе помогу, и всегда буду рядом».

Человеческий организм мудр, он всегда дает нам подсказки, вот только мы сами не всегда готовы их замечать. То с работы не получается отпроситься, то выходной не хочется тратить на подобные хлопоты, то денег жалко, чтобы пойти провериться. Но когда попадаешь внутрь этой истории, начинаешь понимать, что все это – надуманные мелочи, а главное, что есть в твоей жизни – это здоровье.

 Ольга Рудакова