Тяжелый сон и легкая смерть: как угарный газ забирает целые семьи из Свердловска

С началом отопительного сезона в сводках новостей периодически появляется печальная информация о том, что в связи с нарушением правил эксплуатации отопительных котлов и печей угорают люди. По этой причине уходят в мир иной свердловчане разного возраста. Были даже такие случаи, когда из-за угарного газа не суждено было проснуться целым семьям.

Печь в наших домах, как любая стихия, может служить человеку добром, а может стать причиной потери здоровья или жизни. Истории с трагическим финалом, к которому привел угарный газ, могут рассказать немало свердловчан. Такие случаи происходят, наверное, в каждом населенном пункте нашего района. Этот произошел много лет назад, и примечателен тем, что пострадавший сам был печником.

Раскидистое дерево в саду

Елена: «Наши соседи были людьми среднего возраста, довольно крепкими, активными. Дядя Петя, трудясь на шахте, подрабатывал печником. Относился к своей работе ответственно, печки его славились хорошим качеством, а услуги пользовались большим спросом у односельчан и жителей района.

Так я узнала, что иногда угоревшие приходят в себя и пытаются спастись, но сил открыть замки не хватает. То, как тихо и безболезненно они ушли из этой жизни, и в каком состоянии оказались их тела, это было очень страшно. Каждый вечер я смотрела на опустевший дом, на его темные окна, и осознавала, что люди, как в сказке, прожили всю жизнь вместе и умерли в один день… Совсем недобрая эта сказка, оказывается.

Бог отвел

Но бывает, что по счастливой случайности или по тому, что так решили на небесах, домочадцы избегают вечного сна от угарного газа. Свою историю рассказывает Наталья. Только благодаря тому, что ее муж не спал, они остались живы в ту ночь. Она подробно описывает события, как будто это было вчера. Это испытание оставило глубокий след в душе и судьбе моей собеседницы.

«Это случилось в декабре 1998 года, на тот момент мы полтора года жили с мужем во флигеле, в одной из комнат которого топилась печь, а другая была жилая. Было далеко не начало отопительного сезона. Мы с супругом выросли в нашем шахтерском краю и не понаслышке знаем, как обращаться с угольной печкой, однако… Впервые затопили печь еще в октябре, она хорошо себя вела, прекрасно горела, была хорошая тяга. Опять же – качественный уголь, мы и думать не думали, что может случиться непоправимое.

Однажды вечером поругались, и поэтому я легла спать, это было примерно часов в 11 ночи. А муж, подсыпав угля в топку, еще смотрел телевизор на диване. Во сне, не просыпаясь, я стала понимать, что очень плохо себя чувствую. Но только не могла понять, отчего это, и что со мной.  Издалека пришло понимание, что муж будит меня, чего-­то добивается, настоятельно дергает, турсучит. А я себе думала: «Мне так плохо, что ему от меня надо? Зачем он так настаивает, если мне спать надо, чтобы легче стало…». Он мне что-­то говорил, но я не могла разобрать. Не могла понять, зачем он меня трогает, если понятно, что этого делать не надо. Было даже обидно от его бессердечности. В какой-­то момент я услышала, что он кричит: «Я сейчас разбужу тёщу!». На этой фразе я пришла в себя, и деревянным голосом, слыша его со стороны, по слогам сказала: «Не на­до». Подумала, зачем он это придумал? Мало того, что мне спать не дает, он еще и маму разбудит.

И потом я опять впала в сон, но больше похожий на галлюцинации. Какие-­то оторванные, плавающие головы, части туловища. Что-­то несусветное, жуткое, тягучее. А муж продолжал меня будить, что-­то требовать, и я понимала, что уже сижу. Злилась, дико раздражаясь за то, что он никак не отставал от меня. В мыслях было только одно: «Умоляю, не трогай меня вообще, дай только поспать, ведь мне так плохо».

Но он не останавливался. Потом я осознала, что на меня льется вода. После этого я пришла в себя лежавшей вниз лицом на пороге веранды, совсем рядом со снегом. Я по­-прежнему ничего не понимала: почему в одеяле сижу на пороге нашего домика. Что происходит?

А муж как будто рядом сидит, обернулась, глядя внутрь кухни – там разгром. Ящик из разделочного стола, где хранились ножи и вилки, валяется на полу, все рассыпано. Я постепенно приходила в себя, пытаясь встать, зашла в кухню и поняла, что мы, наверное, угорели, и надо открыть форточку. Обратила внимание, что печка была подсыпана под самую плиту.

Пошла в дом, будить маму, и тут у меня обнаружилась дикая активность: начала стучать в окна, кричать. Мама стала звонить по шахтному телефону сестре и вызывать неотложку. Тем временем нам стало лучше. Перешли в дом, время было около двух часов ночи, дождались «скорую», на вопросы фельдшера отвечали довольно хорошо. От госпитализации отказались. Медики, не проводя никаких манипуляций, собрались и уехали. Когда карета скорой помощи выезжала из нашей улицы, ей навстречу выскочила сестра, живущая неподалеку, начала останавливать машину, чтобы увидеть нас, угоревших, и оценить наше состояние. Не находя нас внутри, настоятельно и категорично вернула карету скорой помощи назад, при этом задав, в общем­-то, правильный вопрос медикам: почему те поверили на слово угоревшим людям?

Когда нас привезли в отделение, там дежурил врач Александр Алексеевич Корп, и он решил положить нас с мужем в одну палату. И тут начались проблемы другого характера. Мужу без проблем подключили капельницу. А вот со мной им пришлось повозиться. Дело в том, что у меня крайне тонкие вены, – как говорится, для медиков «их нет». Бесконечные попытки найти вену были безрезультатны. И тут я начала, со слов доктора, «классно отъезжать» – терять сознание. Потом «очухалась» – врач стоял рядом, а я его просила не уходить, ведь мне было очень страшно. В это время снова потеряла сознание. Я понимала, что со мной происходит совсем неладное, но с этим ничего не могла сделать. Только придя в себя, в очередной раз попросила его не уходить.

В итоге у медсестричек получилось ввести иглу в вену, и во время капельницы я еще несколько раз просыпалась и «уходила» в небытие. На следующие сутки нас отпустили домой, мы чувствовали себя нормально. Но дело в том, что я считаю, что это было не совсем адекватное решение. Как показали все последующие события, надо было продолжать лечение.

Позже муж рассказал всю историю, как он это пережил. Посмотрев телевизор, он решил лечь спать в кровать, где лежала я. Супруг попытался потянуть одеяло на себя. Однако у меня был такой судорожный синдром, что это одеяло я зажала намертво, закрутив на себе, да так, что он не мог ни разогнуть мою руку, ни даже малого кусочка одеяла отвоевать. Он понял, что происходит что­-то не то. Себя он еще чувствовал нормально, старался разбудить меня. Но я не реагировала, и он пошел в кухню, взять бутылку воды. Выдвинул ящик из стола, где лежал консервный нож, и в это время упал, чуть  было не стукнувшись затылком о край железной плиты. В том случае мы бы там и остались оба. Потом он собрался с силами, все-­таки открыл бутылку с водой. Стал на меня поливать, приводя в чувство. После потащил в этом же одеяле, которое я по-­прежнему крепко держала, в коридор, ближе ко входным дверям. Дотащил, а они были закрыты на крючок. Он обессилел совсем, и отпереть его сразу не смог. Я тоже была без сил. Не знаю, как, но он все же открыл дверь, и вытолкнул меня на воздух.

Так же нельзя!

После этого случая мы стали жить в доме, печь в кухне никогда не топили. Страх страшный остался у всех. Позже, когда я рассказывала эту историю сотруднице, та сильно возмущалась, что так была засыпана наша печь. Так же нельзя! Теперь у меня пожизненный страх повторения. Стоит мне только хоть совочек угля в печку сыпануть, я шурую жигалом, чтобы была хорошая тяга. И проверяю, чтобы был свободен ход из топки в дымоход. Окно, а то и двери, обязательно открываю. С тех пор я не могу находиться в местах, где работают автобусы, машины, даже стоять на остановке, возле трассы. Запах выхлопа мне кажется невыносимым. А раньше я на это даже внимания не обращала.

Последствия для здоровья считаю очень значительными: угар сильно повлиял на наше состояние. Муж, который имел в то время общее хроническое заболевание, быстро стал «сдавать». Состояние резко ухудшилось, и уже в феврале ему дали I группу инвалидности, а в мае мы его похоронили. А у меня сразу же настало понимание, что моя голова совсем не та, которая была до этого. Отголоски угара все эти 24 года откликаются на проблемах с сосудами мозга, головокружениях, болях, нарушении памяти. И сколько бы я ни проходила обследований, консультаций у разных докторов – восстановить или поправить здоровье не получилось.

Нюансов много, но все их надо учитывать, если мы хотим радоваться неповторимому теплу и уюту, которые дает домашняя печечка. И каждое утро с удовольствием и тихим счастьем говорить друг другу: «Доброе утро!»

Надежда Коломиец

***

Больше новостей — в Telegram-канале «Твой город»