Пережила голод, войну и перестройку: история жизни свердловчанки Риммы Киреевой

На судьбу людей, у которых за плечами солидный жизненный стаж, выпало немало событий. Многим из них пришлось пережить голод, проявить мужество в годы Великой Отечественной войны, пройти не одно жизненное испытание. Свердловчанка Римма Киреева, которая недавно отметила свой 97 день рождения, обо всем этом знает не понаслышке. О своем жизненном пути она рассказала корреспонденту «Твоего города».

Вспомним детство

– Родилась я в станице Кущевской Краснодарского края 1 июля 1925 года.  Спустя столько лет, о детстве помню немногое, но я хорошо запомнила переезд,  мне тогда было пять лет. Стою я около порога на участке, где был наш маленький домик, ухоженный, весь белый и с блестящими окошками. Наблюдаю, как вещи потихоньку выносят, а их как кот наплакал, особо ничего и не было. Я тогда не понимала, почему же мы уезжаем, ведь все хорошо. Бабушка плачет, а папа ее успокаивал и говорил, что так будет лучше. Переехали мы в  коммуну Койт  в станице Михайловской, с тех пор я всегда знала, что жизнь моя началась именно там. Было все: жилье, столовая, детский сад, больница, клуб.

Помнится мне 8 марта 1933 года: мама собралась на праздник, надела красную косынку и пошла в клуб. Мы остались дома с отцом. Мама налила маленькую кастрюлю бульона и поручила мне варить холодец. Стою я около плиты,  как вдруг стук в дверь, хозяйка пришла с сотрудниками НКВД. Нам сразу было понятно, что не с добром они нагрянули. Начали  обыскивать и все проверять: открыли сундук, а там ничего не было, лишь один царский рубль. Один из мужчин положил монету в свой карман,  после чего они увели отца.

Спустя какое-то время, нас привезли в Шептуховку (Ростовская область). Папин директор предложил маме работу уборщицей. У них была очень хорошая семья, и он, будучи добрым человеком, понимал, что нашего отца арестовали ни за что. Вот так мы жили 4 месяца, а потом папу отпустили.

Есть еще одно яркое воспоминание из детских лет: я тогда училась в первом классе, нас повели на площадку, где был аэроплан. Их еще нигде не было, и мы, можно сказать, первыми его увидели. Отличников обещали на нем покатать, я была в их числе, но лететь отказалась наотрез. Я жутко боялась высоты. Оставшись внизу,  стояла и смотрела, как летают другие, и радовалась за них.

Пережили голод

В 1933 году мы пережили голод. Выжили лишь благодаря тому, что ели растения. Мама нас приводила в садик, и там нам давали стаканчик молока и хлеба граммов 250, это была наша еда на весь день. Воспитательница днем водила нас на поле и рассказывала, какую траву можно есть. Даже когда я выросла  и уже работала, нас возили на прополку в поля, там я ела ту траву, которую знала с детства. Женщины меня даже называли травоядной.

До сих пор мне помнятся самые страшные котлеты, приготовленные из шкурок картошки. Одна женщина насобирала нам в амбаре муки и отдала блюдечко маме. Она смешала шкурки с мукой и приготовила такие котлетки. Пахло, вроде, нормально, а потом как начали их пробовать, а они такие невкусные – просто ужас. С тех пор ничего картофельного я не ем совсем,  так же, как селедку и кильку. Это уже после голода 1947 года. Нам тогда на день выдавали 200 граммов кильки, и наелись мы ее так, что я по сей день не могу на нее смотреть.

Это страшное слово война

Перед войной нас в семье было 5 детей: старший Гена, я, Боря, Валя и Люда. Гена и Валя  умерли от полиомиелита. Люда заболела им же, но ее смогли вылечить. Это было уже в 1941 году. В Армавир эвакуировали киевский военный завод, и  я пошла туда работать в токарный цех. Там был врач, и когда давали паек, он следил за тем, чтобы рабочие его съедали, так как за станками стоять долго, и нужны были силы. А я получила и спрятала для сестры. Доктор увидел это и спросил, зачем так делаю, и я объяснила  причину: рассказала про сестру, что она болеет. Как сейчас помню его слова: «У вас под боком пивзавод, и вы не знаете, как ее лечить? Пивными дрожжами!». После этого мы брали для нее пиво, и это помогло. Сейчас ей уже 83 года.

В 1941 году 22 июня мы с подругой шли в кинотеатр на дневной сеанс, как вдруг по информбюро передали, что началась война. Трудно было в это поверить, ведь накануне сообщали о том, что был подписан договор о мире.  Хорошо помню, как я, закончив 8 классов с одной четверкой по алгебре, говорила, что ничего страшного, в 9 классе объяснят – пойму.  Но, к сожалению, что такое  9-10 классы, мне так и не суждено было узнать.

Когда отца забрали на войну, он мне сказал, что я остаюсь за старшую, так как мама часто болела. А брату говорил, чтобы тот не забывал, что он мужчина, хоть ему было всего 14 лет.

Надо было как-то выживать, ведь время было тяжелое:  мама каждое утро варила курицу, разделывала и носила на вокзал продавать к поездам. Еще сажали кукурузу, мой 14-летний братик сам собрал крупорушку, чтобы можно было делать крупу. Благодаря этому, мы не голодали.

Я тогда работала на заводе, и приходилось оставаться на две смены. Уставали до такой степени, что засыпали на ходу. Еще и дисциплина была строжайшая: за малейшую оплошность могли уволить. От станка у меня руки были черные. Как-то начальник даже сказал, что с такими руками меня никто замуж не возьмет. Но мне тогда было все равно. Я выполняла по полторы-две нормы, так как старалась заработать.

Война началась в 1941, а в Армавир немцы попали 1943 году. Пытались взять Ростов, несколько раз он переходил из рук в руки. Когда они заходили в город, мы бежали на гору Машук. Но на нее немцы с самолетов спускали танки, и получилось так, что мы пытались спрятаться, и попали под танки.

Однажды мне поручили следить за детьми, и когда мы сидели в окопах, некоторым из них захотелось пить. Пришлось мне ползком лезть по воду. Когда возвращалась назад, попалась на глаза немцу, и он давай меня гонять по полю. Хорошо, что был окоп, и я в него смогла спрятаться. Увидев это, он подъехал и стал крутиться, пока меня не засыпало землей. Хорошо, что я потом смогла выбраться.

Куйбышевский сад, Бирюково, май 1958 года

Через время немцы начали выдавать повестки, чтобы угнать на работу в Германию, и меня это тоже не миновало. Перед походом в приемный пункт я взяла у армян тачку, и засунув от нее штырь в ногу, прокрутила. Немцы как глянули на меня, сразу же отправили к врачу. Мне повезло, что он оказался хорошим человеком, и поняв, что это сделано специально, посоветовал делать соляные компрессы, чтобы рана не гнила, но и не заживала. Вот так, благодаря  находчивости, меня не забрали.

Попала я в Гестапо 19 января за то, что была передовиком производства. Меня и других людей немцы допрашивали с переводчиками, хотели узнать местонахождение партизан. В старом подвале с утра и до вечера мы стояли по пояс в ледяной воде, пока они пытались выяснить нужную им информацию. Ночью нас уже осталось трое, остальных убрали. Ранним утром наши начали наступление, и рядом с подвалом взорвался снаряд, отчего нас засыпало землей. Немцы бежали, оставив нас, думая, что все равно умрем. Однако нам повезло – нас откопали. После этого  меня вызывали в НКВД и допрашивали, как удалось остаться в живых, и потом еще долгое время следили за мной. С тех пор 19 января мы празднуем, как мой второй день рождения.

Студенческие годы

Когда наши освободили Армавир, стал вопрос, что делать дальше. По совету матери я поступила в зоотехнический техникум. А выбор пал на него потому, что там кормили, и мне не пришлось бы голодать. В то время была одна мечта – выжить. После техникума работала в станице Курганной, рядом с городом Сочи,  в хозяйствах, специализированных на свиноводстве.

Хотела поступить в Московский коневодный институт, но передумала. Когда приехала в Москву, увидела, что там арбузы продают маленькими дольками. Ужаснулась и задумалась о том, что других продуктов здесь тоже, наверное, не хватает. Поэтому вернулась поближе к дому и поступила в Новочеркасск в зооветеринарный институт. Там познакомилась со своим будущим мужем Иваном.

Рытье окопов, травма ноги, а также то, что практически сутки я стояла в холодной воде, не прошло бесследно. На втором курсе у меня сильно заболели ноги, а потом и вовсе отказали. Не знаю, как, но Иван достал мне путевку в Горячий Ключ на лечение. Спустя месяц, меня поставили на ноги, и я вернулась. Тогда мы с Иваном пошли и расписались, сняли квартиру и стали уже жить как супружеская пара.

Свердловск стал нашим домом

На этом путешествия не закончились: нам с мужем дали направлении в Кострому, и распределили на север в село Парфеньева. Дальше был переезд в город  Нерехта, и уже будучи там, мы узнали о провальском конном заводе, после чего переехали в Свердловск.

В 1953 году я забеременела, хотя врачи мне запрещали рожать из-за всего пережитого и проблем со здоровьем. Даже роды принимать у меня отказались. Из-за этого я уехала в Армавир к родителям, и там родила здорового мальчишку, которого назвала Борисом. В скором времени муж забрал меня обратно. В 1956 году я родила дочечку Леночку.

Эти годы можно назвать временем перемен, так как началась реорганизация, зоотехников стали переводить в хозяйство. Колхозы закрывались, никто не хотел там работать. Меня оставили в Свердловске, думали, что у меня есть свое жилье, но это было не совсем так. Дом был отцовский, и там жили четыре семьи. Я ничего не сказала об этом, и попросила отправить меня в Бирюково. Там я работала главным зоотехником, а муж  тоже зоотехником в МТС. Дальше снова начались реорганизации, и нас переводили сначала в Антрацит, потом в Краснодон, в 1967 мы вернулись в Свердловск и больше не уезжали.

Сохраните в себе доброту

Самое главное в жизни – это вера в людей. Я никогда никому не желала зла. Какие бы трудности ни преподносила жизнь, нужно сохранять в себе человечность. На моем веку мне встречалось немало хороших людей, которые мне помогали. Я и сама всегда была готова оказать помощь и никому в этом не отказывала. Всех старалась накормить.  Я считаю, что в доброжелательности и есть секрет долгой жизни.

Виктория Проказина