Приказ судьбы никто не смел нарушить…

14 декабря отмечался День ликвидатора ЧАЭС. Чернобыль – это не только отблеск разыгравшейся трагедии, но и символ беспредельного мужества и героизма тысяч людей, в том числе работников пожарной охраны Луганщины.

Сотрудники подразделений обращались к руководителям с рапортами о направлении их в чернобыльскую зону. Они хотели отдать свои знания и умения во имя спасения других, обеспечить будущее своим детям.

В ту страшную ночь с 25 на 26 апреля 1986 года пожарные, среди которых были совсем еще молодые, одними из первых приняли на себя жестокий удар ядерной стихии

Из воспоминаний подполковника Михаила Ишичкина:

Первое впечатление!? Нет, это была не станция и не город Чернобыль. Белая палата, капельница и осунувшееся лицо полковника М., которого мы должны сменить. Спокойно и четко он рассказывал нам о положении дел на станции, передавая свои полномочия

После ликвидации сложнейшего пожара в кабельных тоннелях 3-го и 4-го энергоблоков люди выстояли, но многие получили опасную дозу облучения. Полковник М., на смену которому я прибыл, руководил тушением этого пожара. Именно его профессионально правильным решением пожар был ликвидирован с минимальными потерями, но только не для него самого. Раскаленный графит оставил неизгладимые следы на обеих ногах. Вызывали восхищение его стойкость и спокойствие. Человек, прикованный к постели, в первую очередь думал о людях, идущих ему на смену.

Спустя несколько дней к нам приехал сам генерал. Ведь здесь наиболее опасный участок и самая ответственная задача. Садимся в бронетранспортер, объезжаем местность для составления карты дозиметрической обстановки. Генерал спокойно, ровным голосом дает указания, что все работы необходимо вести с дозиметристом, на схеме у каждого гидранта проставить уровень радиации и допустимое время работы личного состава. Это позволило уберечь людей от лишних, ненужных доз облучения в дальнейшем. Дозиметрист настаивает, чтобы мы покинули этот участок, больше здесь находиться нельзя.

А тут еще в ночь на 8 июня между 3-м и 4-м энергоблоками загорелась трансформаторная подстанция. Прозвучала единственная фраза: «Только добровольцы!» И не успел я сесть в бронетранспортер, как он уже был заполнен офицерами. В который раз охватило чувство гордости за наших ребят! Работать приходилось в зоне высокой радиоактивности, но никто не дрогнул.

Пожар ликвидирован в кратчайший срок

Машинный зал 3-го блока. Здесь никто не работает. Большой уровень радиации. Это наиболее опасный участок. Дозиметрист

настаивает, чтобы мы там не задерживались. Уезжаем, а в голове стучат слова: сделать все, чтобы не допустить пожаров. После взрыва реактора были разрушены системы противопожарной автоматики, поэтому приходилось круглосуточно обеспечивать профилактический надзор.

...Особое беспокойство доставляли пожары мертвого или «рыжего» леса, который тянулся от станции до Припяти. Неблагоприятная обстановка сложилась в районе торфяных полей. Вместе с дымом частицы радиоактивности переносились на другие территории, повышая общий фон радиоактивного заражения.

Владимир Барбаров в гостях у «Твоего города»

Помню пожар, который длился более недели. На участках площадью около 300 гектаров – сплошное горение. Пришлось разворачивать все три боевых участка. В итоге горение торфа было ликвидировано.

…И вот уже нам на смену прибыл новый сводный отряд. Сдал дела новому начальнику штаба и последний раз посмотрел на голубые ели, которые странно вписывались в пейзаж разрушенной станции…

Пил ветер соки с плачущей земли…

Непрерывно на устранение последствий аварии прибывали все новые и новые люди, среди которых и пожарные из Краснодона. Один из них Евгений Семенович Камоза.

До сентября 1986 года служил в 31-й военизированной пожарной части. А потом был Чернобыль. Сначала дежурили возле складов со стройматериалами. К счастью, здесь чрезвычайных происшествий практически не происходило. Спустя неделю приехал генерал и объявил, что на станцию требуются добровольцы. Находиться там больше 40 суток не положено, а есть люди, которые провели на зараженной территории 45 дней и ночей.

Евгений Семенович оказался в числе тех, кто вызвался помочь без лишних размышлений. Да и не мог он поступить иначе.

– Я знал и понимал, куда нас отправляют, я и сам хотел участвовать в ликвидации последствий этой аварии. А последствия могли бы быть куда страшнее. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не самоотверженность тех, кто отправился на борьбу с невидимым врагом. По-другому я бы поступить не смог. Никогда бы не простил себе, если бы кто-то из моих близких пострадал. Тем более у меня уже была собственная семья. Я уехал, а дома моего возвращения дожидались жена и две дочери, – поделился мужчина.

Позже Евгений Семенович служил в составе сводного отряда пожарной охраны, в обязанности которой входило дежурить на станции.

В начале октября 1986 года при орошении реактора потерпел аварию и загорелся МИ-8, а на борту у него находилось три тонны горючего. При падении вертолет зацепил хвостом крышу четвертого энергоблока. Все топливо вылилось на крышу машинного зала и стену «саркофага».

Немало людей принимали участие в тушении пожара. Вертолет вспыхнул, словно бенгальский огонь. Даже приблизиться к нему было невозможно, но в конце концов пожар был устранен. Два обугленных кресла и обугленные тела пилотов навсегда врезались в память Евгения Семеновича.

Подобные чрезвычайные ситуации на станции случались часто, и вспоминать о них всегда тяжело, особенно когда не обходилось без жертв. Но свою работу пожарные отряды выполняли мужественно.

Во всех самых ответственных периодах ликвидации последствий аварии принимали участие пожарные Луганщины: несли службу, стояли в оцеплении, откачивали «тяжелую» воду, подавали воду на тушение пожаров кабельных тоннелей. Они работали на строящемся «саркофаге» и объектах станции, в жилом секторе и лесных массивах, проводили работу по обеспечению противопожарного режима контроля за проведением огневых и сварочных работ и многое другое.

…А над землей неверящей дрожали пропитанные ядом облака

Одни ехали в Чернобыль добровольно, других отправляли туда по приказу. Никто не вернулся домой здоровым. Но, несмотря на это, сложно встретить на своем пути ликвидатора, который хотя бы раз пожалел о своем выборе. Даже выполняя приказ, они действовали по велению сердца. Ведь менталитет советских людей содержал особые черты.

Другой наш герой, Владимир Иванович Барбаров, в Чернобыль был призван в 1987 году. Офицер запаса, член коммунистической партии, он отправился на борьбу с невидимым врагом, особо не понимая, что его ждет. Но уже с первых дней пребывания в зоне отчуждения стало ясно – здесь что-то не так. Неделя, проведенная в разведке, – лишнее тому подтверждение.

В марте ранним утром все еще было темно. Несмотря на то, что в окнах домов не загорался свет, а фонари не освещали улицы, казалось, Припять вот-вот пробудится, и начнется привычная повседневная суета. Но заросший радиоактивными сорняками город словно уснул навеки. Хотя и сложно было поверить, что жуткая реальность, в которой остановилось время, не закончится уже никогда.

– После разведки я стал диспетчером третьего энергоблока. Можно сказать, что станция стала моим постоянным местом жительства. По документам заработал 25 рентген, на самом деле было гораздо больше, но упоминать об этом где-либо запрещалось. Вернулся домой к жене и сыну.  Началась привычная жизнь, если бы не проблемы со здоровьем. И даже рожать детей нам с супругой медики запретили. Несмотря ни на что, если бы повернуть время вспять, я бы поступил точно также. И поверьте, это не пустые слова – рожденные в СССР меня поймут. И очень хочется надеяться, что многие современные люди тоже. В общей сложности вокруг зоны 30 км стояла часть – около 50 тысяч солдат и офицеров за один раз пребывания. Они полностью сменялись почти каждые два месяца. Сложно представить, сколько людей там побывало, – рассказывал Владимир Иванович.

Неся службу в зараженной радиоактивной зоне, ликвидаторы прошли тернистый путь испытаний, победив жестокого врага, защитили мир от ядерной катастрофы ценой своего здоровья. Только люди с храбрым сердцем и бескорыстной душой, готовые отдать все во имя жизни других людей, способны на такое самопожертвование.

– Осиротевшие улицы и дома, безжизненные глазницы окон. Хотелось верить, что это ужасный сон, – стоит проснуться, открыть глаза, и на тебя хлынет поток голосов, звуки музыки, но все это было уже в прошлом, а в настоящем были лишь мы и мертвый осиротевший город. Чтобы это понять, нужно было пережить то, что пережили мы, но лучше бы подобное никогда не повторялось, – вспоминали потом сами ликвидаторы.

В статье использовались материалы из книги «Чернобыль. Страницы памяти. Хроника событий Луганского гарнизона пожарной безопасности».

Елена Морозова