Лица Победы Свердловска

Вглядитесь в эти лица, загляните в их глаза. Именно им мы обязаны мирным небом над головой - свердловчанам, которые в страшные годы Великой Отечественной войны приближали миг Победы. К 75 годовщине ее окончания «ТГ» публикует фотопроект «Лица Победы» и выдержки из воспоминаний ветеранов

КРЫЛОВА НАДЕЖДА ИВАНОВНА

• Возраст: 91 год

• Награды:

Орден Отечественной войны 2 степени

• Во время войны:

• После войны:

Почти 50 лет работала телефонисткой

О житейской мудрости

“Мы жили в г. Петровское Краснолучского района, где был большой военный завод, который, когда передовая  дошла к станции Дебальцево, эвакуировали. Фашисты захватывали нашу землю, и угоняли молодежь в Германию на работу. Чтобы избежать этого, мама сделала нам с братом царапины на ногах бритвой, и приложила к ним чеснок на ночь. Уже утром появились раны. Фашисты боялись нечисти, поэтому, осмотрев Михаила на бирже, не стали брать его. Стали мы с ним работать в совхозе. Он узнал, на каких полях совхоза растет табак, рвал его и приносил домой. А мама сушила и передавала раненым. Мы распространяли листовки, внимательно прислушивались к разговорам, и передавали всю информацию в отряд”.

О настоящем страхе

“В нашем городе существовала подпольная группа, в которую мы с мамой и младшим братом входили, состояла она из 14-15 человек.

Попадали туда только проверенные или хорошо знакомые люди, а также мужчины, по состоянию здоровья не попавшие на фронт, и молодежь.

Мы доставали и расклеивали листовки, устраивали диверсии. В годы войны мы, 13-15 летние, стали взрослей на несколько лет. Например, когда меня послали посмотреть после боя: что да как, может, письма солдат найдутся. После всего увиденного ужаса, неделю ходила в таком состоянии, что если даже меня казнили бы, мне было бы все равно.”

О диверсиях в тылу у немцев

“23 февраля 1943 года мимо нашего городка из Волгограда прошел 7 Гвардейский кавалерийский корпус.

Как потом выяснилось, у них был приказ прорвать оборону противника, уничтожить в Дебальцево ж/д составы и живую силу. Своими действиями отвлечь силы противника от фронта, что им и удалось.

После операции рядом с нашим поселком они приняли тяжелый бой, после которого на полях осталось много раненых. Кто только мог из местного населения, брали солдат, и выхаживали их у себя дома. Считали, что это была наша работа.

Во время того боя полиция и комендатура сбежали, но после вернулись и стали ходить по квартирам, искать и забирать всех раненых. Куда ­ никто не знал, но приказ у них был ­ в плен русских не брать.

К нам в дом зашли эсэсовцы и спросили: «Матка, есть раненые»? Мама отвечала: «Как же мне рисковать, когда двое детей в доме»? А в подвале тем временем жил контуженый, раненый с обморожениями Милованов. Мороз был под 30 градусов, постелили там ему перину, одеяло. Кормили замерзшей кониной, оставшейся в посадках после боев, которую мы с братом рубили и вместе с дровами привозили домой. Спасали и прятали у себя раненого в течение 7 месяцев.

У соседей тоже лежал молодой лейтенант, у которого началась гангрена, он терял сознание. Меня послали к старшему подпольной группы Шейко за советом, который послал к главврачу больницы С. С. Грабарь.

По ее приказу отвезли раненого прямо в отделение. Из-за вездесущих по городу полицаев и немцев, пришлось лейтенанта в женской одежде везти, но это спасло ему жизнь. ”

О взаимовыручке

“Пошла вторая волна эвакуации в Германию. Милованов посоветовал маме предпринимать что угодно, чтобы избежать этого, потому как оттуда будет трудно вырваться. Наша семья перешла жить в пустой дом в лесной поселок.

Помог в этом А. А. Шейко, у него самого в огороде было убежище, в котором находилось несколько раненых красноармейцев. Ночью перевели из подпола туда же раненого Милованова: из-за серьезных ран на ногах, он еле передвигался. ”

О вещественных доказательствах

“Пришел тот день, когда барак, где собирались члены партизанского отряда, окружила полиция. Как стемнело, открыли стрельбу, и избив прикладами, забрали в гестапо всех,  кто там был, в том числе маму и брата.

Всю ночь били. Рано утром 4 августа я пошла к квартире А. А. Шейко, и увидела, что вся трава в крови, лежит недалеко его пиджак порванный и окровавленный.

Знала, что в нем был зашит партбилет, и если его найдут полицаи, сразу расстреляют и его, и меня. И все-таки забрала его к нам домой и спрятала.

Я осталась совсем одна, было мне 13 лет, не знала, что с нашими происходит, и где они. Пришли к нам домой комендант с переводчицей, сделали обыск, все перевернули, сорвали полы. Наставляли на меня оружие и требовали, чтобы я сказала, чем занимались мама, брат и тот мужчина, что жил у нас. Я отвечала, что ничего не знаю, хоть убейте.

Полицаи были все из нашего города. Избивали тех, кто попадал в отделение, до полусмерти. Потом они сбежали вместе с немцами. А их семьи в основном оставались жить среди нас. Но были такие случаи, когда дочь полицая ушла в Красную Армию.

И все же руководителя отряда, взявшего на себя все, позже расстреляли. Всех остальных отправили в лагерь.”

О человечности

“6 августа в квартире Боярко собралась все полицаи и устроили там гулянку. Меня выгнали из квартиры, и я пошла в совхоз, где раньше мы жили. Взяла с собой пятилетнюю дочь А. А. Завирюхи, оставшуюся совсем одной. Ее мать, как и других участников подполья,  забрала полиция. Люди боялись взять нас к себе, боялись дать кусок хлеба, потому, что мы были «на подозрении».

Поэтому я пошла работать в совхоз, чтобы хоть как-то прокормиться. Но управляющий совхоза за мою работу не давал даже жмыха. «Тебе не только жмыха давать - тебе надо быть там, где твоя мать.»

Но люди отламывали по кусочку и все-таки давали покушать, так мы и прокормились. Тогда я уже теряла надежду увидеть своих родных.”

О побеге

“В конце 1943 года, за несколько дней до прихода нашей Армии, увидела своего брата Михаила. Он был очень худой и побитый. Миша рассказал подробности своего побега.

Я бы не узнала его, если бы наша встреча состоялась не в нашем доме.

Оказывается, в лагере давали миску баланды и маленький кусочек хлеба в сутки. Люди были похожи на скелеты, обтянутые кожей.

Миша сообщил о том, что мама жива и находится в лагере. Хотя мне начальник лагеря до этого сказал, что лично ее расстрелял. Позже пришла и мама, она еле на ногах держалась ­ избитая и худая. Но находиться дома им было опасно, они прятались у знакомых, пока нас не освободила Красная Армия.”

Геннадий Иванович Бахвалов

• Возраст: 93 года

• Боевые награды:

«За взятие Берлина», «Орден Отечественной войны» 2 степени

• Ранения:

Был ранен и контужен под самым Рейхстагом.

• После войны:

Работал слесарем на ш. 14/17, также в Энергоуправлении. Общий трудовой стаж 45 лет.

О том, как попал в Берлин

В 1942 году мне было 15 лет, именно тогда я был угнан на работы в Германию, где пробыл два с половиной года. Пока войска Красной Армии не освободили нас.

По дороге, куда нам указали идти, ждал патруль, который отбирал подходящих солдат, и отправлял в часть 150 дивизии, 674 пехотного полка.

Нас обмундировали, и необученным выдали оружие, со словами: «В бою, когда на тебя будет идти враг, научишься». И действительно ­ скоро научились. Всего в боях я был 2 недели. Берлин и сам Рейхстаг разбит сильно не был, только местами.

Удивляться и поражаться чему-либо некогда было. Звучала команда: «Быть готовым к бою», и больше этого ничего не существовало.

О людях

Не разбирались тогда, молодой ты или старый. Нужно было количество войск для продвижения вперед и все. Первый раз в бою, конечно, страшно, а потом начали привыкать. Со стариками (45-50 лет) «попаровались» и те нас всему обучали.

 Очень хорошо к нам, пацанам, относились, берегли. Но все же пять человек семнадцатилетних ребят, таких же, как и я, в первом же бою погибли. Вона есть война, никуда не денешься. Здесь судьба решает все.

О взятии Рейхстага

Три дня мы с боями подходили к Рейхстагу, где в обороне города участвовали в основном  войска СС, закаленные в боях, которые бились, защищая свой город до последнего. Поэтому из всех окон прилежащих домов велся постоянный обстрел.

Возможность продвигаться была только в ночное время.

Ранение я там получил разрывом мины, ноги были посечены и большой разрыв на руке (всю жизнь три пальца не работают).

Всех, кому необходима была медицинская помощь, собирали медсестры, делали перевязки. И те бойцы, кто мог двигаться, опять вступали в бой. Жили мы в домах, освобожденных  от врага, а также в помещениях промышленных объектов.

После взятия я оставил на стенах Рейхстага свою подпись.

О питании

Простая солдатская пища три раза в день, в обед что-то наподобие борща или суп, обязательно был кусочек мяса.

О демобилизации

После Победы наша часть еще месяц находилась в Берлине. После нас отправили в Ивановскую область, где я еще служил 6 лет. После демобилизации вернулся в Свердловск.

Надежда Коломиец