Поют сердцем и пляшут от души: Свердловскому «Барвинку» – 50 лет!

На этой неделе легендарный вокально-танцевальный коллектив «Барвинок» из Свердловска отмечает пятидесятилетие. К юбилейному концерту, который запланирован на октябрь, народный ансамбль готовила его основатель Людмила Жорник, но до этой даты она не дожила немногим более полугода. О том, каким был ансамбль на заре своей деятельности, мы попросили рассказать его нынешнего художественного руководителя, а также бессменную солистку.

С запахом ДК

– С «Барвинком» я связан с детства, – рассказывает художественный руководитель Владислав Жорник. – Ансамбль был создан, когда мне было 10 лет, вскоре он стал носить звание «народного». Приехала комиссия из Киева, и артисты давали концерт в двух отделениях. За три года это очень быстро, но тогда и идеология была другая: основными кузницами молодых кадров были учреждения профтехобразования. В отличие от того, что сейчас я сам себе «воюю», тогда детей на репетиции приводили замполиты. Должность заместителя командира по политической работе в советское время пришла из армии, и распространилась на все учреждения. Они приводили подростков по списку и сидели всю репетицию. У мамы хор был человек семьдесят.

Все начиналось еще в старом здании «Дворца труда». Я помню, были высокие колонны и синие стены. Но работа по возведению второго крыла, которое впоследствии соединили со старым, уже велась. Первый год мы жили в Червонопартизанске, и я родителей видел только утром и вечером, потому что на работе они просто «пропадали». Было несколько случаев, когда я приезжал «на Партизан» и обнаруживал, что забыл ключ. Я с радостью возвращался к родителям, потому что тогда у меня появлялась возможность переночевать в комнате президиума.  Я учил уроки, и мы всей семьей оставались в ДК. Сначала отец Иван Иванович с танцевальной группой репетировал на сцене. Когда я ложился спать, и мама приходила поцеловать на ночь, помню, что от нее всегда пахло Дворцом культуры: свежим паркетом и мастикой на скипидаре. Тогда ДК выглядел очень торжественно: красные ковровые дорожки, по всем этажам были красные пуфы, везде сидели дежурные. Когда я заходил во Дворец культуры, благодаря моим родителям, меня знали все и нередко приветствовали: «Владюша, привет!», чувствовал себя частью чего-то значимого.

В пятом классе отец привел меня в свою танцевальную группу. Занимался я с большой радостью, поэтому, после того, как отец узнал, что я нахватался троек, он меня выгнал (смеется). Я такого наказания не мог вынести: быстро исправил отметки и попросился назад.

Как одна семья

Коллектив выступал на всех смотрах, «Барвинок» из Киева «не вылазил».  Так же, как и наш цирк, родоначальником которого был Петр Поликарпович Ковалев. У них было столько велофигуристов, что ни одна цирковая группа в стране не могла похвастаться таким количеством. Один из его знаменитых учеников – директор цирка Екатеринбурга Анатолий Марчевский.

Степан Иванович Путря, на мой взгляд, был лучшим руководителем ДК за всю его историю. Когда он ушел, маме пришлось на время стать директором. Большая помощь приходила от теркома профсоюза. Нас всегда любили, но и мы всегда давали 2,5 часа концертной программы в двух отделениях, и народу в зале было «битком». Мы ездили по колхозам и совхозам, и люди были нам настолько рады, что старались нас отблагодарить продуктами. Все это консервировалось и складывалось как запасы на летний отдых.

К морю мы ехали не только всем ансамблем, но еще и с семьями. Разбивали палаточный городок. У нас были матрацы, подушки, мы каждый год их выносили на крышу, и прожаривали на солнце. Терком профсоюза давал нам 2-3 «Икаруса» и КамАЗ с большим прицепом, где мы везли все свои пожитки: палатки, настилы, даже уголь и кирпичи для печки, которую устанавливали уже на месте. О своем расположении мы договаривались с местной администрацией, но и сами шли навстречу хозяевам: то яблоки где-то в совхозе помогли убрать, то школу ремонтировали. Было весело и полезно. Мы отдыхали две недели. Стоило все это удовольствие 15 рублей.

В свое время «Барвинок» побывал за границей. В Болгарию ездил и я, когда учился в 10 классе. Тогда я уже участвовал во всей программе. Хотя отец меня никогда не хвалил, и я был у него «самым виноватым», но как доносила мне «цыганская почта», он считал, что я неплохо танцую. Кстати, благодаря такому подходу я рано научился сам принимать решения. И теперь, когда меня уже некому ругать, я это оценил.

У Луганска есть город-побратим – Перник, который и пригласил нас к себе. Мы жили в гостинице, но нас на выступления возили в разные города. Тогда к нам относились очень хорошо, обращались: «Братушки!», всегда пытались угостить чем-то вкусным. Это был 1979 год. В гостиницы мы приезжали переночевать, просушить и прогладить наряды. У каждого был пластиковый чемодан, где находился комплект костюмов. Часть из них живы до сих пор, там хранится аппаратура. Приехали, нам показали площадку – и понеслась программа: мы только успевали переодеваться из одного костюма в другой. Нас кормили и отвозили в гостиницу. Были экскурсии, но все это было выдержано в духе социалистической идеологии.

Однако больше всего мне понравилась поездка на Урал. Было много приключений. Помню, как мы явились на трубопрокатный завод, и в цех нас пригласили уже в костюмах. В ярких вышиванках и красных шароварах, где люди носят серую робу, мы выглядели чересчур красочно. Там резали трубы, летели искры, девчонки наши пугались, даже визжали. Мы давали по 2-3 концерта в день, уставали донельзя.

Еще помню поездку в Запорожье. Мы выступали в хоккейном зале. Сцена получилась огромная. В танцевальной композиции я должен был перейти на другую часть сцены. На небольших предприятиях, где приходилось выступать на маленьком пятачке, я передвигался, неспешно приплясывая. А здесь мчал «голова-ноги», лишь бы добежать и попасть в такт танцу.

«Маму знали и в Англии»

Однажды к нам приезжал камерный хор из Великобритании. Всех нюансов я не знаю, потому что был еще подростком. Помню только, что мама их очень хвалила. Леди из Туманного Альбиона не владели русским языком, поэтому мы все включили свои скудные познания английского и общались за кулисами. Англичанки были немного чопорными: собранные, но все же вели себя очень настороженно. Мало ли, вдруг из-за кулис медведь с балалайкой выскочит и съест! Потому что в начале 80-х у них идеология была своя, и людей там пугали Советским Союзом. После этого руководители обговорили возможность ответного визита. И через некоторое время английский хор прислал нам вызов. Но мама в силу разных обстоятельств короткое время не работала, и хор поехал под руководством Владислава Торяника.

Студенты Ростовского культпросветучилища Иван Жорник и Людмила Пустынник (Жорник), 1966 год

С уходом мамы коллектив частично распался. Как рассказывали свердловчане, на вокзале их встречал сам руководитель английского хора, и у всех спрашивал: «Где Жорник?» Я думаю, если бы так не сложились обстоятельства, то эта дружба продлилась бы годы.

«Главное, чтобы костюмчик сидел!»

В вокальной и танцевальной группах сейчас занимается около полусотни человек. Сейчас на плаву оставаться очень сложно, потому что страдает преемственность. К примеру, дети у меня занимаются с первого класса. Основной состав – это подростки 7-8 классов. Они все растанцованные, и в своих постановках я могу создавать с ними любые композиции, но знаю, как только они окончат школу, то как птицы разлетятся кто куда. Поэтому мне приходится все время начинать с нуля. Это нормально, но должен оставаться приличный костяк «старичков», которые занимаются в группе по 15-20 лет. До 2012 года кое-какая преемственность была – часть людей оставалась здесь. И я на них всегда мог положиться. Сейчас такой «конфетки» мне судьба не предлагает. Та же ситуация и в хоровой группе.

Больная тема остается с костюмами. Для «Барвинка» мама и папа закупали ткань тюками, и шили по несколько комплектов. Обувь приобретали в Ростове. Там была очень хорошая фабрика танцевальной обуви. Не знаю, работает она или нет, но магазина, относившегося к фабрике, уже не существует. Мы брали всего по 100 пар: красных сапог, белых, черных. Сейчас одна пара стоит 3600 рублей!

В прошлом году мы получили сертификат и пошили хору один комплект  новых платьев, которые уже всем надоели, и взяли 8 пар женских полуботинок, столько же мужских сапог и 8 пар для младшей группы. Все очень дорого, при этом качество оставляет желать лучшего, но мы до сих пор донашиваем сапоги, купленные моими родителями. Было такое, что мы купили полусапожки: 36 размер был только один, две пары 37 размера, а остальные – 39, 40. А у одной танцовщицы был 35 размер ноги!

Эта обувь сохраняется хорошо, потому что по улице в ней не ходят. Сейчас ее надевают дети, а чтобы она не спадала, под сапоги надевают балетки. У нас даже была специальная одежда для репетиций. Это был эластичный полукомбинезон на молнии.

К сожалению, поездок у нас мало: в прошлом году мы съездили в Казань, а в апреле этого года – в Питер. Все эти поездки оплачивали родители.

Мы решили прикупить костюмы, связанные с Новогодними персонажами, на сайтах, которые работают с бюджетом. К примеру, костюм Деда Мороза по средней цене стоит 70 тысяч рублей, Снегурочки – самый дешевый – 85, и доходит до 120 тысяч рублей. Пара валенок стоит 20 тысяч рублей. О чем можно говорить?

Пока мама была жива, я от нее постоянно узнавал что-то новое. Это же касается и тех людей, с которыми она работала. Каждый из них вспоминал о том, что от нее почерпнул. Не знаю, есть ли на территории бывшего Союза место, где бы не проходила нога человека, кто с ней общался (если уже мои ученики живут во Владивостоке).

Ансамбль песни и танца «Барвинок» был создан 19 сентября 1974 года супружеской четой Жорник – Иваном Ивановичем и Людмилой Михайловной. В 1975 году ансамбль стал лауреатом Первого Всесоюзного фестиваля художественного творчества. В 1978 году ансамблю было присвоено звание «Народного». С 1979 по 1981 год коллектив был лауреатом телевизионного конкурса «Солнечные кларнеты». В 1985 году Людмиле Жорник было присвоено почетное звание «Заслуженный работник культуры УССР». За полвека было подготовлено более 100 хоровых произведений и вокально­-хореографических композиций.

Когда мы жили в квартире на улице Зои Космодемьянской, к нам часто приходил Саша Макаров (солист группы «Воля»). Занимались вокалом они подолгу. Батя закрывал дверь в зал, и курил на кухне в ожидании «когда они уже там напоются» (смеется). Он был мальчик дисциплинированный, на эти индивидуальные занятия приходил по расписанию. Далее он выучился, с ребятами создали группу. Кстати, одна из солисток «Воли», Яна Успенская – моя крестная дочь, а ее мама и тетя танцевали у отца. Лена Шимкова (в девичестве Куванова) сейчас руководит подготовительной хоровой группой, маму всегда ласково называла «маманей», потому что она нянчилась с ней со школьного возраста и готовила ее для поступления в академию имени Гнесиных. Наталья Бондаренко (сейчас живет в Донецке) закончила институт им. Ипполитова-Иванова. Часто у нас в гостях была семья Гнатенко, я дружил с их дочерями, Людой и Верой. На юбилей из Новосибирска собираются приехать Братья Филипповы. С Димой и Андреем она скрупулезно занималась вокалом со школьной скамьи. Много души вложила в Вику Каргину, которая сейчас в Сербии.

О перспективах

Поскольку сменился руководитель хоровой группы, репертуар может измениться. Но Татьяна Вихристюк тоже мамина ученица. Многие хоровики уже сейчас видят в ней «хватку» Людмилы Михайловны. В рамках фестиваля на днях мы записали три песни, которые поставила Татьяна. Мне очень понравилось. Но основная часть нажитого (а иногда и забытого) репертуара подобрана Людмилой Жорник. Что касается танцевальной группы, я могу вспомнить только то, что ставил Иван Иванович. Все его постановки были не сложные, но интересные. Когда танцевальную группу возглавил я, руководствуясь молодым максимализмом, залезал в такие дебри, что сейчас страшно смотреть старые записи, но в конце концов я прихожу к батиной школе.

Юный танцор Владислав Жорник (крайний справа), 1979 год

Конечно же, это не копирование. Отец был только «народник», я же задействую много эстрадного материала, в том числе группу «Найтвиш», прихватив еще и мазурку.

В репертуаре ансамбля было много украинских песен и танцев. Мама ставила артистам голос именно под них. Русские песни звучат звонче и ярче, а украинские глубже, бархатистее. Это не лучше, просто другое извлечение звука, основанное на произношении речи.

Мы планируем некоторые из них исполнить в юбилейном концерте. Но я уверен, что обязательно найдется человек в зале, который скривится. Таким людям не объяснишь, что культура не относится к политике.

Хотя название ансамбля на русском и украинском звучит одинаково, но многие воспринимают это слово именно как украинское. Перед смертью мама хотела переименовать ансамбль в более нейтральное – «Славяне». Я не стал этого делать по двум причинам: во-первых, это столько документальной волокиты, но главное – именно «Барвинок» в Свердловске знают все!

Нужно петь душой!

– В «Барвинок» я пришла, будучи студенткой медучилища, – рассказывает солистка ансамбля с полувековым опытом Людмила Севастьянова. – В ДК я познакомилась со своим будущим мужем, который в то время играл в эстраде. И тут приехали супруги Жорник. Людмила Михайловна стала собирать хор из уборщиц, цветочниц, и вскоре пригласила и меня. Она быстро собрала костяк, который стал обрастать новыми участниками. Я стала певицей только благодаря ее упорному труду. Она умела организовать людей не только на работу, но и на отдых. Когда мы выезжали на море, она проводила линейки, расписывала меню. Как-то раз на моем дежурстве припало готовить на завтрак пельмени. Я схватилась за голову. Но она вызвала мне в помощь несколько человек, и мы с шутками и прибаутками налепили пельменей и накормили такую ораву людей.

«Барвинок» – это моя вторая семья, мы настолько родные, и друг без друга уже не можем! Когда 21 февраля не стало Людмилы Михайловны, мы почувствовали себя потерянными. Но пришла Татьяна Николаевна, и я заметила, что она дирижирует, как ее наставница. И даже замечания делает те же самые, что делала Людмила Михайловна: «Вы должны петь душой!»

Валентина Гнатенко, Людмила Жорник (слева) и Бронислава Прима исполняют застольные песни, 1976 год

В свое время я солировала песню про Великую Отечественную войну. Композиция начинается рассказом о простой женщине, у которой на фронте погибли двое сыновей. И следом вступает хор: «Жита, жита! Горять жита, i пахне хлiбом бiла хата! Летять лiта, летять лiта, i плаче, плаче сива мати». Я сколько ее репетировала, столько и плакала!

Мы приходим на репетиции в любую погоду, часто в ущерб семье, можно сказать – вопреки всему, но сегодня хотелось бы получать большего внимания не только от зрителей, но и вышестоящего руководства.

Возродить былую славу «Барвинка», на мой взгляд, пока невозможно. Людмила Жорник для многих была непререкаемым авторитетом и могла «пробить» любую стену. Ансамбль полувековой давности отличается в первую очередь массовостью. У нас был оркестр, так что пели мы под живую музыку. Музыка льется, Людмила Михайловна дирижирует, что может быть еще лучше?

За полвека мы привыкли, что «Барвинок» являлся гордостью нашего города. Цветок, именем которого назван ансамбль, – красивое, а главное – неприхотливое растение. Если найти барвинку подходящее место и правильно за ним ухаживать, он может стать настоящим украшением сада. Так и ансамблю требуются помощь и внимание. Редакция «Твоего города» поздравляет участников ансамбля с полувековым юбилеем. Желаем процветания и творческих успехов. И верим в то, что ансамбль отметит еще не один юбилей.

Лилия Голодок

***

Больше новостей — в Telegram-канале «Твой город»